Неточные совпадения
Наконец мы расстались; я долго следил за нею взором, пока ее шляпка не скрылась за кустарниками и скалами.
Сердце мое болезненно сжалось, как после первого расставания. О, как я
обрадовался этому чувству! Уж не молодость ли с своими благотворными бурями хочет вернуться ко мне опять, или это только ее прощальный взгляд, последний подарок — на память?.. А смешно подумать, что на вид я еще мальчик: лицо хотя бледно, но еще свежо; члены гибки и стройны; густые кудри вьются, глаза горят, кровь кипит…
Или, не
радуясь возврату
Погибших осенью листов,
Мы помним горькую утрату,
Внимая новый шум лесов;
Или с природой оживленной
Сближаем думою смущенной
Мы увяданье наших лет,
Которым возрожденья нет?
Быть может, в мысли нам приходит
Средь поэтического сна
Иная, старая весна
И в трепет
сердце нам приводит
Мечтой о дальней стороне,
О чудной ночи, о луне…
И хотя бы судьба послала ему раскаяние — жгучее раскаяние, разбивающее
сердце, отгоняющее сон, такое раскаяние, от ужасных мук которого мерещится петля и омут! О, он бы
обрадовался ему! Муки и слезы — ведь это тоже жизнь. Но он не раскаивался в своем преступлении.
Он ходил по дому, по саду, по деревне и полям, точно сказочный богатырь, когда был в припадке счастья, и столько силы носил в своей голове,
сердце, во всей нервной системе, что все цвело и
радовалось в нем.
«Слезами и
сердцем, а не пером благодарю вас, милый, милый брат, — получил он ответ с той стороны, — не мне награждать за это: небо наградит за меня! Моя благодарность — пожатие руки и долгий, долгий взгляд признательности! Как
обрадовался вашим подаркам бедный изгнанник! он все „смеется“ с радости и оделся в обновки. А из денег сейчас же заплатил за три месяца долгу хозяйке и отдал за месяц вперед. И только на три рубля осмелился купить сигар, которыми не лакомился давно, а это — его страсть…»
Райский почти
обрадовался этому ответу. У него отлегло от
сердца, и он на другой день, то есть в пятницу после обеда, легко и весело выпрыгнул из кареты губернатора, когда они въехали в слободу близ Малиновки, и поблагодарил его превосходительство за удовольствие приятной прогулки. Он, с дорожным своим мешком, быстро пробежал ворота и явился в дом.
Ему бы
радоваться, а у него
сердце упало.
Одно только слово, — прокричал я, уже схватив чемодан, — если я сейчас к вам опять «кинулся на шею», то единственно потому, что, когда я вошел, вы с таким искренним удовольствием сообщили мне этот факт и «
обрадовались», что я успел вас застать, и это после давешнего «дебюта»; этим искренним удовольствием вы разом перевернули мое «юное
сердце» опять в вашу сторону.
Верочка не торопясь вышла из комнаты; болтовня и радость Хины неприятно поразили ее, и в молодом
сердце сказалась щемящая нотка. Чему она
радуется? Неужели Хина успела уже разнюхать? Верочка закусила губу, чтобы не заплакать от злости.
И люди
обрадовались, что их вновь повели как стадо и что с
сердец их снят наконец столь страшный дар, принесший им столько муки.
Уходит наконец от них, не выдержав сам муки
сердца своего, бросается на одр свой и плачет; утирает потом лицо свое и выходит сияющ и светел и возвещает им: «Братья, я Иосиф, брат ваш!» Пусть прочтет он далее о том, как
обрадовался старец Иаков, узнав, что жив еще его милый мальчик, и потянулся в Египет, бросив даже Отчизну, и умер в чужой земле, изрекши на веки веков в завещании своем величайшее слово, вмещавшееся таинственно в кротком и боязливом
сердце его во всю его жизнь, о том, что от рода его, от Иуды, выйдет великое чаяние мира, примиритель и спаситель его!
Разверни-ка он им эту книгу и начни читать без премудрых слов и без чванства, без возношения над ними, а умиленно и кротко, сам
радуясь тому, что читаешь им и что они тебя слушают и понимают тебя, сам любя словеса сии, изредка лишь остановись и растолкуй иное непонятное простолюдину слово, не беспокойся, поймут всё, всё поймет православное
сердце!
— А извольте, сударь, уметь со мной говорить, если еще не научены, я вам не ты, не извольте тыкать-с, да и советы на другой раз сберегите… — свирепо отрезал вдруг Мите Маврикий Маврикиевич, точно
обрадовался сердце сорвать.
Да и Кирсанов мог, положа руку на
сердце, сказать, что он делает свою штуку в удовольствие себе: он
радовался на свое искусство и молодечество.
Приближаясь к желтому домику, так давно соблазнявшему его воображение и, наконец, купленному им за порядочную сумму, старый гробовщик чувствовал с удивлением, что
сердце его не
радовалось.
Он провел меня через длинную, в четыре окна, залу в гостиную и затем в небольшую столовую, где другая горничная накрывала стол для чая и тоже
обрадовалась и подтвердила, что
сердце тетеньки «чуяло».
Луг выкошен окончательно; сено тоже сгребено в копны;
сердце образцового хозяина
радуется.
Веселилась и
радовалась одна невеста, Серафима Харитоновна. Очень уж по
сердцу пришелся ей молодой жених, и она видела только его одного. Скорее бы только все кончилось… С нею он был сдержанно-ласков, точно боялся проявить свою жениховскую любовь. Только раз Галактион Михеич сказал невесте...
Зато Харитон Артемьич, сам время от времени покучивавший у двоеданов,
радовался от чистого
сердца.
Только позитивизм почему-то
обрадовался этому несчастью и с легким
сердцем упразднил сущность бытия, стал утверждать, что есть явление без того, что является.
Новое, грустное и безотрадное чувство сдавило ему
сердце; он вдруг понял, что в эту минуту, и давно уже, всё говорит не о том, о чем надо ему говорить, и делает всё не то, что бы надо делать; и что вот эти карты, которые он держит в руках, и которым он так
обрадовался, ничему, ничему не помогут теперь.
Она скромно рассказывала о Париже, о своих путешествиях, о Бадене; раза два рассмешила Марью Дмитриевну и всякий раз потом слегка вздыхала и как будто мысленно упрекала себя в неуместной веселости; выпросила позволение привести Аду; снявши перчатки, показывала своими гладкими, вымытыми мылом à la guimauve [Алфейным (фр.).] руками, как и где носятся воланы, рюши, кружева, шу; обещалась принести стклянку с новыми английскими духами: Victoria’s Essence, [Духи королевы Виктории (фр.).] и
обрадовалась, как дитя, когда Марья Дмитриевна согласилась принять ее в подарок; всплакнула при воспоминании о том, какое чувство она испытала, когда в первый раз услыхала русские колокола: «Так глубоко поразили они меня в самое
сердце», — промолвила она.
Она ничего от нее не требовала, старалась избегать всяких рассуждений о ней, но чуяла
сердцем, что происходит в подруге, и нимало не
радовалась ее видимому спокойствию.
Сергеевка занимает одно из самых светлых мест в самых ранних воспоминаниях моего детства. Я чувствовал тогда природу уже сильнее, чем во время поездки в Багрово, но далеко еще не так сильно, как почувствовал ее через несколько лет. В Сергеевке я только
радовался спокойною радостью, без волнения, без замирания
сердца. Все время, проведенное мною в Сергеевке в этом году, представляется мне веселым праздником.
Марья Петровна
радовалась успехам Митеньки, во-первых, потому, что это не позволяло Сенечке говорить:"Все у вас дети пастухи — я один генерал!"и, во-вторых, потому, что Митенька один умел сдерживать Феденьку, эту скорбь и вместе с тем радость и чаянье ее материнского
сердца.
Сердце у него
радовалось. И когда всё-таки взяли его, он на суде смеялся и хвалился, что деньги у толстопузого дурно лежали, он и счета им не знал, а я их в ход пустил, ими добрым людям помогал.
— Пашенька! — сказал Буеракин, — известно ли вам, отчего у нас на дворе сегодня птички поют, а с крыш капель льется? Неизвестно? так знайте же: оттого так тепло в мире, оттого птички
радуются, что вот господин Щедрин приехал, тот самый господин Щедрин, который
сердца становых смягчает и вселяет в непременном заседателе внезапное отвращение к напитку!
Однажды пришла ему фантазия за один раз всю губернию ограбить — и что ж? Изъездил, не поленился, все закоулки, у исправников все карманы наизнанку выворотил, и, однако ж, не слышно было ропота, никто не жаловался. Напротив того,
радовались, что первые времена суровости и лакедемонизма [16] прошли и что
сердце ему отпустило. Уж коли этакой человек возьмет, значит, он и защищать сумеет. Выходит, что такому лицу деньги дать — все равно что в ломбард их положить; еще выгоднее, потому что проценты больше.
Я их как увидал, взрадовался, что русских вижу, и
сердце во мне затрепетало, и упал я им в ноги и зарыдал. Они тоже этому моему поклону
обрадовались и оба воскликнули...
Мальчик в штанах. Здесь, под Бромбергом, этого нет, но матушка моя, которая родом из-под Вюрцбурга, сказывала, что в тамошней стороне все дороги обсажены плодовыми деревьями. И когда наш старый добрый император получил эти земли в награду за свою мудрость и храбрость, то его немецкое
сердце очень
радовалось, что отныне баденские, баварские и другие каштаны будут съедаемы его дорогой и лояльной Пруссией.
— Князь!.. — воскликнул старик со слезами на глазах. — Так я его понимаю: зеленеет теперь поле рожью, стеблями она, матушка, высокая, колосом тучная, васильки цветут, ветерок ими играет, запах от них разносит,
сердце мужичка
радуется; но пробежал конь степной, все это стоптал да смял, волок волоком сделал: то и князь в нашем деле, — так я его понимаю.
Нерешительными шагами подходил Санин к дому г-жи Розелли.
Сердце его сильно билось; он явственно чувствовал и даже слышал, как оно толкалось в ребра. Что он скажет Джемме, как заговорит с нею? Он вошел в дом не через кондитерскую, но по заднему крыльцу. В небольшой передней комнате он встретил фрау Леноре. Она и
обрадовалась ему и испугалась.
— Мое бессмертие уже потому необходимо, что бог не захочет сделать неправды и погасить совсем огонь раз возгоревшейся к нему любви в моем
сердце. И что дороже любви? Любовь выше бытия, любовь венец бытия, и как же возможно, чтобы бытие было ей неподклонно? Если я полюбил его и
обрадовался любви моей — возможно ли, чтоб он погасил и меня и радость мою и обратил нас в нуль? Если есть бог, то и я бессмертен! Voilà ma profession de foi. [Вот мой символ веры (фр.).]
Говорят, он почти
обрадовался: «С
сердца свалилось», — проговорил он будто бы.
—
Радуюсь, что нельзя же всю жизнь богу молиться и умничать, надобно же пожить когда-нибудь и для
сердца.
Но очевидно было, что
сердце его все-таки преимущественно
радовалось не хороводам, а тому, что везде пахнет печеным хлебом, а иногда и убоиной.
— Грешно, Федор Алексеич! Когда сидишь ты на коне, с саблей в руке,
сердце, глядя на тебя,
радуется. И доблесть свою показал ты сегодня, любо смотреть было. Брось же свой бабий обычай, остриги волосы, как бог велит, сходи на покаяние в Киев или в Соловки, да и вернись на Москву христианином!
— Ах да… Елена… это Парис? «Будучи прекрасен и молод, он разжег
сердца богинь»… Знаем! знаем! —
обрадовалась Любинька.
Это был один из тех благороднейших и целомудренных
сердцем людей, которые даже стыдятся предположить в другом человеке дурное, торопливо наряжают своих ближних во все добродетели,
радуются чужому успеху, живут, таким образом, постоянно в идеальном мире, и при неудачах прежде всех обвиняют самих себя.
Берсенев понимал, что воображение Елены поражено Инсаровым, и
радовался, что его приятель не провалился, как утверждал Шубин; он с жаром, до малейших подробностей, рассказывал ей все, что знал о нем (мы часто, когда сами хотим понравиться другому человеку, превозносим в разговоре с ним наших приятелей, почти никогда притом не подозревая, что мы тем самым себя хвалим), и лишь изредка, когда бледные щеки Елены слегка краснели, а глаза светлели и расширялись, та нехорошая, уже им испытанная, грусть щемила его
сердце.
— Люблю
радоваться! — говаривал он, — и сам себе
радуюсь, а еще больше
радуюсь, когда другие
радуются! Несть места для скорбей в
сердце моем! Вси приидите! вси насладитеся! — вот каких, сударь, правилов я держусь! Что толку кукситься да исподлобья на всех смотреть! И самому тоска, да и на других тоску нагонишь!
Лизавета Степановна не изъявила ни малейшего удовольствия, а только одну почтительную покорность воле отца; Танюша, верившая письму брата искренне,
обрадовалась от всего
сердца.
Бибиков с нетерпением ожидал сего перелома. Для ускорения военных действий выехал он из Казани и был встречен в Бугульме известием о совершенном поражении Пугачева. Он
обрадовался несказанно. «То-то жернов с
сердца свалился (писал он от 26 марта жене своей). Сегодня войдут мои в Оренбург; немедленно и я туда поспешу добраться, чтоб еще ловчее было поворачивать своими; а сколько седых волос прибавилось в бороде, то бог видит; а на голове плешь еще более стала: однако я по морозу хожу без парика».
Нет, жить тысячью жизней, страдать и
радоваться тысячью
сердец — вот где настоящая жизнь и настоящее счастье!
Она не на шутку
обрадовалась своему гостю: кроме родственных связей, существовавших между нею и дядей Акимом — связей весьма отдаленных, но тем не менее дорогих для старухи, он напоминал ей ее детство, кровлю, под которой жила она и родилась, семью — словом, все те предметы, которые ввек не забываются и память которых сохраняется даже в самом зачерствелом
сердце.
Глеб, подобно Петру, не был охотник «хлебать губы» и
радовался по-своему, но радость, на минуту оживившая его отцовское
сердце, прошла, казалось, вместе с беспокойством, которое скрывал он от домашних, но которое тем не менее начинало прокрадываться в его душу при мысли, что сыновья неспроста запоздали целой неделей.
Капитолина Марковна присоединяла свой поклон. Как дитя,
обрадовался Литвинов; уже давно и ни от чего так весело не билось его
сердце. И легко ему стало вдруг, и светло… Так точно, когда солнце встает и разгоняет темноту ночи, легкий ветерок бежит вместе с солнечными лучами по лицу воскреснувшей земли. Весь этот день Литвинов все посмеивался, даже когда обходил свое хозяйство и отдавал приказания. Он тотчас стал снаряжаться в дорогу, а две недели спустя он уже ехал к Татьяне.
С тех пор мы ежедневно встречались по нескольку раз, и он всегда говорил, что первая обязанность помпадура — это править по
сердцу министров. Я же, со своей стороны, ободрял и укреплял его в этой мысли, доказывая, что
радоваться, когда
сердца начальников играют, несомненно покойнее, нежели рисковать слететь с места за показывание кукиша в кармане.
Встретились мы с ним на Невском, и, признаюсь, первым моим движением было бежать. Однако вижу, что человек совсем-таки переродился — делать нечего, подошел. Прежде всего, разумеется, старину помянули. Вспомнили, как мы с ним да с Чичиковым (вот истинный-то охранитель был! и как бы его
сердце теперь
радовалось!) поросенка на постоялом дворе ели; потом перешли к Мижуеву.
— А помпадур, как лицо подчиненное, должен иметь за собой наблюдение. Когда
сердца начальников
радуются — и он обязан
радоваться; когда начальство печалится — и у него в
сердце, кроме печалей, ничего не должно быть. Так и в уставе о пресечении сказано.